КОЛЧАК Александр Васильевич (4 ноября 1874, село Александровское Петербургского уезда, – 7 февраля 1920, Иркутск).
Родился в семье штабс-капитана морской артиллерии, в дальнейшем генерал-майора В.И. Колчака.
Окончил в 1894 Морской кадетский корпус, произведён в мичманы. Служил на военных кораблях (в Петербурге, Владивостоке), в 1896-99 совершил плавание на "Крейсере", в основном в водах Тихого океана. В 1900 произведён в лейтенанты, начал заниматься научной деятельностью (главным образом океанография и гидрология). Участник полярной экспедиции Э.В. Толля 1900-02 (по её итогам в 1906 избран действительным членом Русского Географического общества, а один из островов Карского моря назван его именем). С началом русско-японской войны отправился в Порт-Артур, где командовал эсминцем; затем береговой артиллерийской батареей. После сдачи крепости оказался в плену, в апреле 1905 вернулся через Америку в Петербург, был награждён орденами и золотой саблей с надписью "За храбрость".
С образованием в 1906 Морского Генштаба (в том числе по инициативе Колчака) был начальником отдела, занимался разработками по реорганизации военно-морского флота, выступал в Государственной Думе в качестве эксперта по военно-морским вопросам. В 1908 перешёл на работу в Морскую академию, в 1909 опубликовал своё наиболее крупное исследование "Лёд Карского и Сибирского морей". Участвовал в разработке проекта экспедиции с целью исследования Северного морского пути. В 1909 – 10 экспедиция в составе которой Колчак командовал кораблём, совершила переход из Балтийского моря во Владивосток, затем – плавание по направлению к мысу Дежнева. С 1910 в Морском Генштабе занимался разработкой судостроительной программы России, в 1912 перешёл на Балтийский флот, в декабре 1913 произведён в капитаны 1-го ранга, занимал должность флаг-капитана оперативной части штаба командующего флотом. В период первой мировой войны организовал успешную постановку мин и нападения на караваны германских торговых судов. С сентября 1915 командовал минной дивизией, затем морскими силами в Рижском заливе. В апреле 1916 произведён в контр-адмиралы, в июне назначен командующим Черноморским флотом (с производством в вице-адмиралы).
26 февраля 1917, получив от М.В. Родзянко телеграмму о событиях в Петрограде, распорядился прервать почтовую и телеграфную связь Крыма с Россией, затем приказал вывести основные силы флота в море, дабы самому контролировать и доводить до сведения экипажей все сообщения о происходящем в стране. 5 марта распорядился устроить молебен и парад по случаю победы революции, на митинге в Севастополе "выразил преданность Временному правительству" (Хесин С.С., Октябрьская революция и флот, М., 1971, с. 53). 12 марта привёл флот к присяге.
Позднее, в 1920, Колчак на допросе показывал
Позднее, в 1920, Колчак на допросе показывал, что "приветствовал революцию как возможность рассчитывать на то, что она... даст возможность закончить победоносно эту войну, которую я считал самым главным и самым важным делом, стоящим превыше всего, – и образа правления, и политических соображений" ("Арестант пятой камеры", М., 1990, с. 284). 6 марта в телеграмме М.В. Алексееву, оценивая Приказ №1, сообщал, что "большое смущение в войсках вызвала внезапность воззвания рабочих и солдатских депутатов об общих гражданских правах вне службы" (Хесин С.С., указанное сочинение, с. 95). Колчак просил Алексеева, чтобы "Временное правительство объявило всем военнослужащим обязательно исполнять все до сих пор существовавшие законы" (там же, с. 49). Тогда же Колчак сообщал Алексееву, что "представители нижних чинов, собравшиеся в Черноморском экипаже, обратились ко мне с просьбой иметь постоянное собрание из выборных для обсуждения их нужд. Я объяснил им несовместимость этого с понятием о воинской чести и отказал" (там же, с. 83). Однако на следующий день созванное Колчаком собрание офицеров гарнизона избрало представителей от офицерства в уже созданный матросами и солдатами Центральный военно-исполнительный комитет (ЦВИК), Колчак санкционировал это решение. На допросе в 1920 Колчак показывал: "Я считал, что в переживаемый момент необходимы такие учреждения, через которые я мог бы сноситься с командами. Больше того, – я скажу даже, что вначале эти учреждения вносили известное спокойствие и порядок". "Первое время, – отмечал Колчак, – отношения были самые нормальные" ("Арестант пятой камеры", с. 292). 16 марта в письме бывшему морскому министру И.К. Григоровичу подчёркивал, что ему "удалось пока сохранить доверие личного состава флота, рабочих и городского населения". "К сожалению, – добавлял Колчак, – у меня нет никакой уверенности, что это удастся в будущем так же. как это удалось до сего дня" (Хесин С.С., указанное сочинение, с. 53). А.И. Гучков от имени Временного правительства выразил Колчаку благодарность "за быстрые разумные действия, коими вы способствовали... сохранению порядка на Черноморском флоте" (Хесин С.С., указанное сочинение, с. 53). 19 марта Колчак утвердил разработанное А.И. Верховским для ЦВИК "Положение об организации чинов флота, Севастопольского гарнизона и работающих на государственную оборону рабочих", сводившее задачи комитетов к рассмотрению вопросов быта и внутренней жизни кораблей и особо подчёркивавшее, что "все мероприятия общего распорядка по войскам и флоту приобретают законную силу по утверждении командующим флотом и опубликовываются его приказом". 21 марта Колчак выступил в ЦВИК, после чего тот на предложенную Колчаком "солидарность с комитетом выразил ему взаимную солидарность" (Хесин С.С., указанное сочинение, с. 25). Однако в связи с образованием Севастопольского Совета Колчак 17 марта телеграфировал Гучкову, что в городе "создалось положение, исключающее всякий порядок в отношении охраны и безопасности", и просил у министра срочных распоряжений о подчинении ему всех гражданских властей (там же, с. 85). 22 марта Колчак телеграфировал морскому министру: "Прошу распоряжения о безусловном запрещении въезда в Севастополь как базу флота лиц, не имеющих отношения к службе и обороне". Такое распоряжение было им получено. Сам Колчак впоследствии объяснял это решение наплывом "всевозможных депутаций из Балтийского флота" и массы "самых подозрительных и неопределённых типов" ("Арестант пятой камеры", с. 294). В середине апреля Колчак выехал в Одессу для встречи с находившимся там Гучковым, подчеркнув, что его "чрезвычайно заботит то направление, тот путь, по которому пошёл Черноморский флот под влиянием измен, под влиянием пропаганды и появления неизвестных лиц, бороться с которыми я не могу, так как теперь под видом свободы слова эта агитация может проходить совершенно свободно" (там же, с. 295). В начале 20-х чисел апреля был вызван князем Г.Е. Львовым в Петроград для доклада "О положении вещей" (там же, с. 295). В беседе с Гучковым заявил, что "та система, которая установилась по отношению к нашей вооруженной силе, и те реформы, которые теперь проводятся, неизбежно и неуклонно приведут к развалу нашей вооруженной силы" (там же, с. 298). В ответ на предложение Гучкова принять командование Балтийским флотом, над которым правительство теряло контроль, Колчак сказал, что с его переводом ухудшится обстановка на Черноморском флоте, где "вовсе не так благополучно, как кажется" (там же). Встретившись по совету Родзянко с Г.В. Плехановым (20 апреля), Колчак просил его прислать "своих работников, которые могли бы бороться с этой пропагандой разложения" (там же, с. 299). Плеханов обещал свою помощь. Вернувшись на Черноморский флот, Колчак 25 апреля выступил на собрании офицеров с докладом "Положение нашей вооруженной силы и взаимоотношения с союзниками" (Дроков С.В., А.В. Колчак, "Вопросы истории", 1991, № 1, с. 57). "Мы стоим, – отмечал Колчак, – перед распадом и уничтожением нашей вооруженной силы", ибо "старые формы дисциплины рухнули, а новые создать не удалось" (Хесин С.С., указанное сочинение, с. 175-76). Колчак требовал "прекратить доморощенные реформы, основанные на самомнении невежества" и "принять формы дисциплины и организации внутренней жизни, уже принятые у союзников" (там же, с. 176, 184). 29 апреля с санкции Колчака из Севастополя выехала делегация в составе около 300 матросов и севастопольских рабочих "с целью повлиять на Балтийский флот и армии фронта, чтобы вели войну активно при полном напряжении сил", как докладывал Колчак в Ставку (там же, с. 213).
В начале мая помощник командира Севастопольского порта был обвинён в спекуляции казённым имуществом, в связи с чем ЦВИК предложил Колчаку арестовать его. Колчак считал, что арест и следствие должны быть произведены в законном порядке, однако ЦВИК произвёл арест без санкции Колчака. 12 мая Колчак телеграфировал министру-председателю, морскому министру и Верховному главнокомандующему, что ЦВИК "в последнее время своею деятельностью сделал невозможным командование флотом", и просил освободить его от командования, предупредив, что "никакой командующий не будет в состоянии исполнять свои обязанности, если деятельность комитета не будет ограничена распоряжениями Временного правительства в пределах установленных для комитетов правил" (Хесин С.С., указанное сочинение, с. 178). Временное правительство, Верховный главнокомандующий и Бюро исполкома Петросовета потребовали освобождения помощника командира Севастопольского порта, что и было сделано. 17 мая в Севастополь приехал А.Ф. Керенский, попытавшийся уговорить Колчака не сдавать командование. Однако приезд Керенского не изменил положения на флоте, где стали раздаваться требования об отстранении офицеров, усиливалась большевистская агитация. 27 мая на Черноморский флот прибыли представители "Кронштадтской республики", в эти же дни приехали и направленные из центра большевики. На митингах заявлялось, что Колчак – крупный землевладелец, что офицеры готовят контрреволюционный заговор и тому подобное (см.: А.В. Книпер, Фрагменты воспоминаний, публ. К. Громова и С. Боголепова, в книге: "Минувшее". Исторический альманах, в. 1, М., 1990, с. 171). 4 июня Колчак телеграфировал морскому министру об "агитации большевиков, прибывших в Севастополь с депутацией балтийских матросов". На следующий день он сообщил, что "представители Балтийского флота, присланные проводить идеи кронштадтских большевиков, имеют в массе полный успех" (Хесин С.С., указанное сочинение, с. 123).
6 июня делегатское собрание приняло решение отстранить от должностей Колчака, его начштаба и помощника командира Севастопольского порта, причём вопрос об аресте Колчака передать на рассмотрение судовых и полковых комитетов, отобрать оружие у офицеров и взять под охрану военные склады. Колчак телеграфировал морскому министру и начальнику штаба Верховного главнокомандующего, что "анархическое движение развивается, происходят митинги, приводящие свои постановления в исполнение без санкции центрального комитета" (там же, с. 180). 7 июня стало известно, что большинство комитетов высказалось против ареста Колчака. Однако последний, возмущённый решением об изъятии оружия у офицеров, выбросил свой кортик в море, сказав: "Газеты не хотят, чтобы у нас было оружие, так пусть идёт в море" (Дроков С.В., указанное сочинение, с. 57). В тот же день Колчак сдал дела контр-адмиралу В.К. Лукину. (Позднее, поднятый со дна моря кортик Колчака был вручён ему с надписью "Рыцарю чести адмиралу Колчаку от Союза офицеров армии и флота").
Временное правительство 7 июня приказало Колчаку и Смирнову немедленно выехать в Петроград как "допустившим явный бунт" (Хесин С.С., указанное сочинение, с. 181). 10 июня в Петрограде Колчак провёл пресс-конференцию, на которой заявил, что последние события на Черноморском флоте "объясняются отчасти агитацией германского генерального штаба", но "кампания против него обусловлена его политическими взглядами" (там же, с. 182). Выступив на заседании правительства, обвинил его в развале армии и флота. 13 июня консервативно-националистическая "Маленькая Газета" в воззвании редакции призывала: "Пусть князь Львов уступит место председателя в кабинете адмиралу Колчаку. Это будет министр победы..." ("Революция 1917", т. 3, с. 64).
По приглашению американской военно-морской миссии в России Колчак в начале августа в качестве начальника российской военно-морской миссии из 6 офицеров отбыл в США. "Мне нет места здесь во время великой войны, – заявлял Колчак, – и я хочу служить своей Родине так, как я могу, то есть принимая участие в войне, а не в пошлой болтовне, которой все заняты" (Дроков С.В., указанное сочинение, с. 58). Пребывая в Англии, принял участие в одной из операций морской авиации. По прибытии в Вашингтон Колчак выяснил, что американские официальные лица не понимают цели приезда миссии. Колчак был вынужден сосредоточиться на сборе технической информации об американских военных приготовлениях, давая некоторые военно-технические консультации. В начале октября участвовал в военно-морских манёврах. К середине октября принял решение вернуться в Россию.
Узнав о захвате власти большевиками, поначалу не придал этому серьёзного значения. Ответил согласием на телеграмму с предложением выставить свою кандидатуру в Учредительное Собрание от кадетов и группы беспартийных по Черноморскому флотскому округу, однако его ответ был получен с опозданием. Прибыв в ноябре в Японию, узнал о намерении большевиков заключить мир, после чего решил в Россию не возвращаться. В начале декабря обратился к английскому послу с просьбой принять его на английскую военную службу, так как "задача победы над Германией – единственный путь к благу не только его страны, но и моей Родины" (Дроков С.В., указанное сочинение, с. 59). В конце декабря принят на британскую военную службу. В автобиографии писал: "Ни большевистского правительства, ни Брестского мира я признать не мог, но как адмирал Русского флота я считал для себя сохраняющими всю силу наши союзнические обязательства в отношении Германии" (там же, с. 59).
С апреля по сентябрь 1918 занят формированием вооруженных сил для борьбы с "германо-большевиками". 4 ноября прибыл в Омск, короткое время был военным и морским министром правительства Директории, которую 18 ноября отстранил от власти, провозгласив себя Верховным правителем России. Руководил борьбой с войсками Советского правительства в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке. В июне 1919 отклонил предложение К.Г. Маннергейма двинуть 100-тысячную армию на Петроград в обмен на признания независимости Финляндии, заявив, что "не поступится никогда и ни за какие минутные выгоды" "идеею великой неделимой России" (см.: "Минувшее", с. 175-76). 6 января 1920, потерпев поражение, сложил звание Верховного правителя, передав его А.И. Деникину. В середине января был арестован чехословаками, которые передали его иркутскому "Политцентру"; после перехода власти в Иркутске к ВРК в его распоряжение был передан и Колчак. Узнав о пленении Колчака, В.И. Ленин поручил заместителю председателя РВС Республики Э.М. Склянскому направить шифром члену РВС 5-й армии И.Н. Смирнову распоряжение: "Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснениями, что местные власти до нашего прихода поступили так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин. [Подпись тоже шифром. – Автор]. Берётесь ли сделать архинадёжно?..." (Дроков С.В., указанное сочинение, с. 67). Смирнов дал соответствующее указание иркутскому ревкому, после чего тот принял решение о расстреле Колчака с мотивировкой, указанной Лениным. Тело Колчака было сброшено в прорубь.
Литература: Мельгунов С.П., Трагедия адмирала Колчака, т. 1-3, Белград, 1930-31.

В.В. Юрченко.